Я люблю тебя памятью

Моя мама была…

***
Я понимала, что мама может умереть. Два месяца в больнице после двух инсультов и коронавируса, подключение к ИВЛ, обездвиженность.
И все-таки на тот момент я не могла это принять. Когда 6 сентября раздался телефонный звонок из больницы, я была дома, в другом городе, за 200 километров. - Соболезную, ваша мама умерла сегодня ночью, - молодой женский голос на том конце провода дрогнул. Я же сразу попала в стадию шока. Спросила, что делать дальше – приезжайте в больницу, оформляйте документы, забирайте тело.
Воскресенье. У мужа рабочий день. Он завтракает на кухне. Я спускаюсь, сажусь рядом и деревянным голосом произношу:
- Мама умерла.
Заплачу я только в морге, и то не сразу. До этого – полное ощущение отключки чувств. Похоронные задачи выполняла как робот по алгоритму, думая о том, что в этой бюрократии в день смерти близкого тоже есть смысл – она позволяет не вывалиться из жизни и не уйти в прострацию.
Но в больницу я в этот день не попала. Мне перезвонили и сказали приезжать в понедельник, потому что в воскресенье нет врачей и документы никто не выдаст. Муж уехал на работу. Я осталась дома. В обед у меня была запланирована консультация с клиентом. Работать или отменить? Я не очень понимала свое состояние, но решила все-таки поработать, потому что весь день проводить в пустом ожидании было бы более невыносимо.
Помню, что та консультация была очень глубокой, одной из самых глубоких с этим клиентом за все полгода нашей работы. Забегая вперед, скажу, что опыт переживания смерти близкого сильно повлиял на мою терапевтическую работу. Темы смерти, конечности бытия обогатили терапию с клиентами новыми гранями и глубинами.

***

Утром в понедельник мы с мужем и свекровью выехали в мой родной город. По дороге я решала вопросы: кого пригласить на прощание и поминки, где заказывать похоронные услуги. Первый раз в своей жизни мне приходилось организовывать похороны, и поначалу я полностью растерялась.
Этому ведь нигде не учат. Какие нужны документы? Как выделяют место на кладбище? Как заказать поминальный обед? Сколько все это будет стоить? Когда выдают пособие на погребение? Где проходит прощание? Как отпевать? Где взять вещи, в которые оденут маму? Где взять транспорт до кладбища? Где вообще находится кладбище?
Мне помогла подруга, у которой чуть больше года назад тоже умерла мама. Она подробно рассказала, как все происходит и, конечно, нашла самые точные слова утешения. Поддержала и свекровь, ее присутствие меня успокаивало, потому что подсознательно хотелось опереться на кого-то старше, на старшую женщину рода – это воспоминания из детства, когда кто-то умирал, и такие женщины организовывали процесс похорон. Но при этом я ощущала, что должна решать все сама.
Похоронное бюро, которое я нашла в интернете, находилось прямо рядом с больницей. Женщина, к которой мы обратились, была спокойна и уверена, и это тоже мне помогло. Она объяснила пошагово, что нужно делать и как лучше выстроить задачи, чтобы все успеть. Хоронить решили в этот же день после обеда. Я выбрала гроб, венки и надписи к ним, здесь же можно было купить одежду и обувь, но косынку на голову нужно было найти отдельно. Женщина из бюро созвонилась с работником морга, спросила размер одежды моей мамы и отправила курьера с вещами прямо в морг, чтобы тело могли начать готовить. Затем она договорилась с батюшкой об отпевании на кладбище. Катафалк и бригаду для переноски гроба и закапывания могилы также предоставляло бюро. Мы договорились на время выезда из морга, где в специальном зале должно было пройти прощание.
До этого времени было несколько часов, и за них нужно было успеть оформить документы в трех местах. Первое – свидетельство о смерти. Второе – пособие на погребение. Третье – выделение места на кладбище.
Это был самый дождливый день за последний месяц. Лило как из ведра, и я полностью промокла, пока ходила по инстанциям. Даже купленный в этот день черный зонт (классика для кладбища) не спасал.
После оформления всех бумажек мы ненадолго заехали в мамину квартиру. Находиться в ней было очень странно. Я переоделась в сухую одежду, мы что-то съели и поехали в больницу. С трудом нашли морг. Мне нужно было отдать платок, который я купила для мамы, и деньги работнику морга за услуги. Я позвонила в звоночек на двери, мне открыл мужчина в белом халате, я одна пошла за ним.
Мы зашли в помещение, где стоял гроб, и я увидела маму. Она была правда как живая, словно просто спит. Эти родные черты лица, полуулыбка, волосы, руки… Теперь я жалею, что не коснулась ее ни разу в тот день.

***
Я в ее квартире. Специально решила провести тут несколько часов, без плана и задач. Просто сидела, смотрела, думала, ощущала. Потом стала собирать пакеты с вещами, чтобы вынести. Каждый раз, когда сюда приезжаю, набирается по 5-6 пакетов, которые я выбрасываю.
Каждый раз удивляюсь, откуда в такой небольшой квартирке столько всего. Выношу то, что точно не буду забирать в свою жизнь. Получается, сортирую наследство.
На вынос – старая посуда, белье, одежда, обувь, горшки с засохшими цветами (полгода честно пыталась своими и чужими руками за ними ухаживать, но потом стала приезжать реже раза в месяц, и они зачахли), старые бытовые приборы (холодильник, обогреватель и плиту вывезли на специальном транспорте), некоторые книги, остатки косметики и таблетки, постельные принадлежности…
Что я хочу оставить и перевезти в другой город? За год у меня было время подумать. Часть вещей я уже вывезла – некоторые столовые приборы, часть посуды и книг, фотографии. Обязательно заберу мамину библиотеку, вазы, статуэтки, салфетки, картины.
Я созрела к тому, чтобы квартиру продать. На это понадобился год. Теперь я прихожу сюда без сильных эмоций. Уже нет ощущения того, что в дверь зайдет мама. Хотя все еще есть ощущение ее присутствия. Я смотрю на эти вещи и думаю о том, как она тут жила. Каждый день она видела эти стены, этот интерьер. Ходила туда-сюда из комнаты в кухню. Лежала на диване, смотрела телевизор или читала. Ее взгляд тысячи раз пробегал по этим предметам. Все еще идут часы, которые шли при ней. Висит календарь за прошлый год. И вообще – все эти вещи в последнее время были с ней гораздо чаще, чем я.
Я собрала сегодня 7 пакетов, и все равно какие-то вещи, которые стоит выбросить, пока оставила. Мои детские игрушки – я знаю, что не буду их забирать, но выкинуть рука не поднимается. Мамина одежда – кое-что все еще лежит в шкафу и висит на вешалках. Одеяло, тюли. Будет еще чем заняться перед продажей.
Так совпало, что в Бресте я живу в квартире с точно такой же планировкой, только зеркально расположенной на этаже. У меня даже люстра точно такая же в спальне висит. Это странно… Сначала мне нравилось, но в какой-то момент стало наводить тоску. Я думала и чувствовала, каково маме было одной в этой квартире, годами… И боялась, что у меня тоже так будет. Одиноко, страшно, в стыде, в чувстве вины. Хотя я знала, что в своей квартире она чувствует себя безопасно, насколько это возможно. И я ее понимаю. Может поэтому я пока и не продала эту квартиру. Держусь за ощущение, что у меня что-то есть, что-то мое, пусть я тут не живу. Дом… Не знаю, чувствую ли я это место домом. Слишком мало я тут прожила и слишком тяжелые воспоминания связаны с этой квартирой. И тем не менее, это мое место. Моя стабильность. Мое наследство.
Мне стало страшно, что я повторю ее судьбу. Страшно настолько, что я не могла находиться в своей съемной квартире, которая так напоминает мамину. Тревога гнала меня прочь, будила рано утром и не давала заснуть. Пришлось начать пить успокоительные и параллельно в терапии разбираться, что меня так сильно триггерит.
Когда сформулировала, стало полегче. Хотя страх все равно не отпускал.
Мне страшно, что в моей жизни, в самом ее расцвете, тоже может случиться такая трагедия, как у моей мамы. Ведь до отношений с моим отцом она была просто звездой – красивой, яркой, видной и подающей надежды. И я не преувеличиваю. Мне об этом и сама мама говорила, и после ее смерти вспоминали разные люди.
Для меня это живой пример того, как все может обратиться прахом.

***
Мама родилась 30 марта 1960 года в деревне Лунин Лунинецкого района Брестской области, в Беларуси. Оба ее родителя – Анна Павловна Сытина (в девичестве Бондарь) и Василий Кириллович Сытин – белорусы. Оба из деревни. У мамы есть брат на пару лет младше – мой дядя Саша.
Свой дом в поселке Полесский мой дед построил сам. Это мое самое любимое место на свете. Жаль, что сейчас там живут другие люди и вообще все по-другому.
Очень немного я знаю о мамином детстве, только то, что когда она рассказывала сама. У родителей было свое хозяйство и они оба работали в колхозе. Гордостью было то, что бабушка была агрономом. Позором было то, что дедушка пил. Все мамино детство. Она рассказывала, что очень этого стыдилась. Не позволяла кавалерам себя провожать до дома, боясь, что они встретят пьяного отца.
После школы мама поступила в институт культуры в Минске. Девочка из деревни – и в столичный вуз! Это было круто.Пять лет мама отучилась в Минске и по распределению попала в Пинск, в библиотеку. Место, которое стало для мамы средоточием радостей и горестей. Место, которое видело ее яркий взлет и стремительное падение.

***
Мама не знает уже троих моих кавалеров. Уверена, все трое точно бы ей понравились. Ей всегда нравились все мои парни. И вообще все мои выборы. Она не узнает, что мы с мужем развелись. Она бы расстроилась. Ей очень нравилась наша пара. И в принципе то, что я вышла замуж и брак у меня длительный и крепкий. Ведь она так и не вышла замуж никогда. Для меня это тоже был пунктик – не повторить судьбу мамы. Стать счастливой в отношениях. И я стала. Но отношения эти закончились. И это не страшно. Точнее, было бы страшно, если бы не моя длительная психотерапия.
Жаль, что мама не узнает, что мой новый кавалер жил в соседнем с ней доме. Хотя я давно уже обитаю в другом городе, с этим парнем познакомилась в родном. Уверена, что мама не раз видела его в свое окно – она любила наблюдать за прохожими, а он очень колоритный и запоминающийся.
Мама не знает, что он очень помог мне переживать и ее смерть, и мой развод. Он ездил со мной на кладбище, хотя самому ему там было тяжело. Ходил в мамину квартиру поливать цветы и проверять, не текут ли краны. И когда мы расставались, предлагал все равно оставить ему ключи и цветы на попечение. Но я не согласилась. Всё значит всё. Цветы твои засохли, мама. Прости. И сегодня я выбросила все горшки. Ты о них заботилась, мама. Но тебе так сложно было позаботиться обо мне и о себе…
Жаль, ты не узнаешь, что месяц назад я снова влюбилась.

***
Я чувствую себя так, словно разгружала вагоны. Я действительно разгружала, только квартиру. Сегодня я подписала договор с риэлтером, который будет заниматься ее продажей. И еще вынесла, наверное, 20 пакетов и тюков на мусорку. Это была финальная уборка, и после нее я чувствую себя удовлетворенной и опустошенной.
Решение начать продажу пришло ко мне в начале недели, я сразу позвонила риэлтеру и договорилась о сотрудничестве. И вот в пятницу я приехала в родной город, чтобы подписать документы и определиться с ценой.
Впервые за долгое время в этой квартире побывал чужой человек. С радостью замечаю, что я не попала в стыд, не переживала за внешний вид жилья. Такое, как есть, не хочется приукрашивать или стыдиться. Это очень похоже на ощущения о моем детстве с мамой. Долго, очень долго я стыдилась, злилась, винилась, но с годами терапии в конце концов приняла, что оно было таким. И этот путь сформировал меня и привел к той жизни, которую я так люблю.
Цена, которую предложил риэлтер, меня порадовала. Мое наследство. У меня уже есть план, как им распорядится. Часть пойдет на оплату обучения психологии, часть – на обучение вождению, часть – на оплату налогов и социальных взносов, часть – на отдых, часть – на памятник. И на оставшиеся деньги я бы хотела купить участок с домиком где-нибудь в деревне.
Я очень хочу дом. Пусть не новый, но свой. Со временем облагорожу или построю новый. Но только не квартиру. Хочу, чтобы дом был в деревне, с большим участком земли где-нибудь на окраине, у леса или поля. Осталось решить, где искать.
Сегодня я перебирала вещи и кое-что мне как будто хотелось забрать, но я понимала, что это будет мертвый груз, который я за собой не потащу. Покрывала, мои старые игрушки, даже пеленка – я помню себя на фото младенцем, завернутым в нее. Мамины куртки, шубы, сумки. Все – видавшее виды, но аккуратное. И родное. И все я завязываю в огромные тюки и выношу.
Я спускалась и поднималась на 5 этаж сегодня, наверное, раз 15. Я так ужасно устала, но сделала очень важное. Очистилась. Теперь эта квартира практически безлика. Осталась мебель, шторы, ковры, немного посуды, вынести которую не было сил. Как в гостинице – никаких милых сердцу мелочей и деталей, которые делают место уютным и особенным. То, что я хочу забрать, пока поместилось в один пакет. На стеллажах оставила книги и сервизы – их тоже хочу забрать. И картина на стене. Вот и все мое наследство.
Пропылесосила каждый угол, протерла пыль. Черт знает зачем это сделала. Кто будет покупать, тому будет на такое все равно, потому что квартиру нужно полностью выносить и делать ремонт с нуля. Но мне для себя важно было, чтобы было чисто, насколько это возможно.
Сегодня я осознала в полной мере, как бедно мама жила. В нашей квартире никогда не было ремонта, из окон дуло, сантехника текла, полы скрипели, обои периодически отваливались, мебель и техника была старенькая. Это была нищета – чистенькая, ухоженная, но нищета. Ведь только пять последних лет мама получала самую минимальную пенсию, а до этого вообще не понятно на что жила, перебиваясь временными заработками и благотворительностью от родных и друзей.

***Только что перечитала весь текст и поняла, что не сказала еще самого основного, без чего не очень понятно всё.
Моя мама была зависимая. Я всегда запинаюсь в этом месте, выбирая, какими словами об этом сказать. Мне режут слух «пила», «алкоголичка», «страдала алкоголизмом», «болела». Хотя все это справедливо. С тех пор, как они с отцом оказались по разные стороны Тихого океана, мама потихоньку спилась.
Когда мне было лет 5-6, ее зависимость уже захватила всю ее жизнь. Она пила запоями вплоть до того момента, как у нее случился инсульт, от которого впоследствии она умерла. Мама, которая сама выросла в семье алкоголика и очень от этого страдала. Она так и не смогла повзрослеть – ни тогда, когда надо было, ни потом. Она была очень доброй и даже наивной. Инфантильной и зависимой, не только от алкоголя, но и от людей. Она была жертвой, съедаемой стыдом и чувством вины. Я думаю, она себя ненавидела и считала никчемной.
Когда я думаю про все это, мне становится безумно грустно. Так хочется обнять ее, ребенка, и показать ей хороший, изобильный мир, который готов ее принимать и поддерживать. И тогда все бы было по-другому… И у нее, и у меня. Но случилось как случилось. И вот как это было.

***
После универа мама стала работать в библиотеке в Пинске и произвела там фурор. Тактичная, творческая, всегда с улыбкой, приятная, душевная и добрая и безумно красивая. В нее невозможно было не влюбиться. За ней «таскались» (ее словечко) все читатели мужского пола от 18 до 80 лет. А она знала их всех по именам и к каждому относилась заинтересованно и по-человечески.
В коллективе ее тоже любили и ценили. Не все, конечно, были и завистницы (о, женский коллектив!). Но в целом она была на своем месте на все 100%. Она организовывала творческие вечера, переписывалась с писателями и наверняка крутила романы – хотя этого я точно не знаю, но почему-то представляю именно так.
С моим отцом мама познакомилась тоже в библиотеке. Он был очарован и по ее словам сразу стал ухаживать, делая это очень красиво. Все, что я знаю об их отношениях, мне рассказала мама.
С отцом связь долгие годы была утеряна, потом несколько лет мы общались по телефону примерно раз в месяц. И лет пять назад я приняла решение перестать поддерживать с ним контакт. Связь снова оборвалась и ни я, ни он не предпринимаем действий, чтобы ее восстановить.
На отца я злюсь. На маму уже перезлилась.
Он был женат. Все время, пока они с мамой были вместе, он состоял в официальном браке с другой женщиной. Мама говорила, что этот брак был фикцией. Именно со своей женой мой отец уехал в США, и было это через пару месяцев после моего рождения. Они с мамой расстались на пять лет. За это время их отношения практически прекратились и она стала выпивать. Пару раз отец приезжал в Беларусь, но они уже не были теми влюбленными, которые держались за руки везде и гоняли в Ялту на море. Все больше они ругались.
Мама всегда говорила, что Америка отца сильно поменяла. А ее сильно поменял его уезд. Свою лепту внесли родители отца, которые тоже оба были алкоголиками. Постепенно мама стала выпивать с ними. При этом они могли выпить вечером или на выходных, а в будни ходить на работу (бабушка вообще была учительницей начальных классов!), мама же пила запоями и совмещать это с работой получалось все хуже и хуже, пока ее сначала не «выслали» из центральной библиотеки в филиал, а потом и вовсе не уволили.

***
Я предупредила таксиста, что сегодня он должен быть супергероем и успеть довезти меня на поезд. Мы разговорились, он задавал какие-то вопросы: куда еду, почему такая уставшая… Я отвечала, мы смеялись. А потом он спросил, от чего я бегу и почему у меня такие грустные глаза? Сказал, что по ним видно, что я много в жизни пережила.
Я вспоминаю, как медленно шла из школы к дому, зная, что там пьяная мать. Но больше идти мне было некуда. 10-й класс был самым ужасным временем. До этого я долго жила у родителей отца, которые обо мне заботились, хотя выпивать по выходным не прекращали. К маме я приходила в гости, часто – на обед после школы, очень любила ее простые блюда.
В 10-м классе бабушка и дедушка уехали в другой город, ближе к своему второму сыну. На тот момент бабушка была частично парализована, и мой дядя помогал им, но мотаться в Пинск из Бреста было очень накладно. Я могла поехать с ними, но на выпускной класс переводиться в другой город показалось мне плохой идеей. Я осталась. И это было идеей еще более ужасной.
Мы ютились в этой однокомнатной квартирке – я в комнате, мама на диване в коридоре. Ее запои были отвратительным временем. Не было ни еды, ни спокойствия. Помню, однажды я перенесла одеяло и подушку в ванную и спала на полу, потому что там можно было закрыться, надеть наушники и не слышать ее пьяного воя.
Чаще всего пила она не одна, а со своим приятелем. Иногда она его выгоняла и не пускала, и тогда я оказывалась между двух огней – пьяная невменяемая мать в квартире и пьяный агрессивный мужик, выбивающий двери.В теплое время я много гуляла. Брала книгу и шла на улицу. Мы жили на окраине города, буквально в последних домах, за которыми тянулись поля. Валялась на траве и читала до самых сумерек.
Часто ходила в гости к подругам. О том, что у меня творится, знала только одна, у которой пил отец. Мы с ней могли гулять до поздней ночи, ходили на дискотеки и тусовки. На выходные я почти всегда ездила к бабушке и дедушке.
Тем временем я перешла в 11-й класс и у меня завязались отношения с новым одноклассником. Я рассказала ему о трэше, в котором живу, он поговорил со своей мамой и та предложила пожить у них. В этой семье я прожила целый год. Просто у чужих людей. Они меня кормили и не брали ни копейки. К маме я приходила иногда, когда она была трезвой.

***
Когда мама была трезвой, она по-прежнему оставалась прекрасной, умной, интересной женщиной. Она очень много читала, тоннами потребляя периодику и книги. Смотрела интеллектуальные передачи по телевизору и любила странные фильмы. Всегда знала и помнила очень много всего интересного. Всегда и во всем меня поддерживала. Когда была трезвой. Но когда была пьяной… Это был другой человек. Потерявший всякий вид невменяемый мычащий монстр.
С этим расщеплением я жила много лет. В конечном итоге благодаря длительной терапии я нашла точку, в которой я могла быть в контакте с мамой. Я перестала ее винить (с этим она прекрасно справлялась сама) и спасать (а этого она не хотела). И я полностью прекращала с ней всякое общение на период ее запоев. Поэтому две недели в месяц мы разговаривали по телефону каждый день, обменивались новостями, болтали, а еще два недели она пила и мы не общались.
Я приняла этот ее выбор и относительно спокойно к нему относилась, что давало мне возможность не обрывать контакт полностью. Все-таки мне хотелось быть с ней, мне была важна ее поддержка и восхищение. Мне была важна мама – всегда. Кроме тех моментов, когда вместо нее появлялся алкогольный монстр.

***
Я влюбилась в парня из полной семьи, в которой нет алкоголиков. Для меня это прорыв. Раньше я всегда выбирала мужчин с такими же травмами и с родителями-алкоголиками. И мы оба друг друга ранили в самое больное. Но вот мама умерла, пять лет терапии прошло, я пережила так много снаружи и внутри… И в моей жизни появился он. Я смотрю на него и прямо всеми клетками тела ощущаю разницу взросления в дисфункциональной и нормальной семье. Он просто другой по своей базовой комплектации. Конечно, тоже с травмами. Но не с такими. Я смотрю на его родителей и таю. Хотя тоже не хочу их идеализировать. Но все же они дают своим детям то, чего я никогда не видела, - заботу, поддержку, пример отношений пары, в которой есть уважение и диалог. Эти ценности я присвоила в долгосрочной терапии, где буквально вырастила себя заново. А он получил их из семьи – как и должно быть.
И вот мы встретились. А мама умерла. И я думаю, что, возможно, если бы этого не случилось, и мои процессы переживания горя не сдвинули все другие внутренние пласты и трансформации не пошли бы так интенсивно, то и с ним бы мы не стали парой. Мамина смерть поменяла меня, как когда-то изменила меня и ее жизнь.
В годовщину ее смерти я буду с ним. Не поеду ни на кладбище, ни в родной город, и в церковь не пойду. Проведу день в его объятиях. Может быть, поплачу, а может быть и нет. Я рассказываю ему о ней, и я хочу, чтобы он увидел целостный ее образ. Образ, который я могу собрать.
Красивая женщина, которая многих сводила с ума.
Добрый человек с большим сердцем.
Талантливая умница, пишущая легко и с юмором.
Несчастный ребенок, которого покинули родители.
Брошенная женщина, которую предал любимый.
Одинокая мать, чьи надежды на семью были разрушены.
Зависимая, погруженная в пучину вины и ненависти к себе.
Принимающая и поддерживающая мама.
Человек, о котором всегда говорили много хорошего.
Человек, который сломался.
Все это – моя мама. И год назад она умерла. А моя память о ней осталась.

***
«Я люблю тебя памятью».
Эти слова я вычитала в одном из ее дневников. И именно их я решила написать на ее памятнике.
Это наша история. Когда-то мама жила без меня, до моего рождения. Теперь я живу без нее после ее смерти. А между этими событиями была наша история.
Я люблю ее памятью. Со всеми «но». Со всей болью, злостью и обидой. С сожалением, сочувствием и принятием. И с благодарностью. За мою жизнь и за все то, что она мне дала.
Безусловное принятие. Тотальная поддержка. Бесконечное восхищение. И любовь.
Я знаю, что мама меня любила. Себя не любила, а меня любила. Как умела. И дала мне по-максимуму из того, что могла.
Я люблю тебя памятью. И я расскажу о тебе внукам. И всему миру. Потому что ты этого достойна. Ты прожила очень тяжелую жизнь. В ней было и счастье, и боль, и радость, и горе, и добро, и зло. Как и у всех на свете людей. И ты дала мне мою жизнь и ты навсегда останешься в моем сердце.
Я знаю, что ты любила меня. И знаю, что люблю тебя. И это мой выбор – любить тебя. И сделать его никогда не поздно, даже если тебя уже нет. Ведь теперь я люблю тебя памятью.